Разговор с Александром Галиевым продолжается. Читаем о флейте, вспоминаем Достоевского и находим правду.
- Как вообще попал в
актерскую среду?
- Вот это, мне кажется, уже было дуновение судьбы. Я
музыкальное училище заканчивал по классу флейты. Но в какой-то момент понял,
что не хочу играть дальше. Хотя меня уже протежировали в Казанскую
консерваторию. Ещё занимался академическим вокалом, чисто для себя. И подумал,
что дальше хочу идти на вокальное отделение. (Звонит дверной звонок). У
вокалистов есть такой предмет, как "актёрское мастерство". А так как
на вокальном отделении одни девчонки, мужики были позарез нужны. Меня позвали и
педагог по актерскому мастерству, то ли, чтобы я просто не ушел никуда, то ли
действительно ей нравился - она меня всё время хвалила.
Потом поехал в консерваторию на прослушивание именно по
вокалу и приехал сюда, в Петрозаводск. В общаге обитал денек или два, и там
были ребята-актеры, все такие вдохновенные. Они меня заинтересовали. Я до этого
таких людей не встречал. Казалось, что они живые, наполненные чем-то мощным.
Буквально в последний месяц перед госэкзаменом я подумал, что хочу поступать на
актерское. И как раз здесь набирался курс. Я никому не говори о решении, зрел,
и я поступил на актерское. Потом уже позвонил домой и сказал.
- А как отреагировали
близкие?
- Нормально. Мама у меня такая, она вообще за любое высшее
образование. Для неё, какое бы оно не было - самое важное в жизни. Вообще на
мои внутренние желания и желания сестер как реагировали: если ты считаешь, что
это необходимо тебе в жизни, значит занимайся этим. Главное, чтобы не пил и не
курил.
- Каким ты был в дестве?
- Я стремился к независимости в подростковом возрасте, но
вообще был скромным ребенком. Скромным и очень правильным. Сестра моя, она
старше меня годика на полтора наверное, она в детстве кричала много, если ей
что-то не нравилось. Возможно, в противовес этому я все время молчал. Мама меня
ставила в пример (просто, спокойно говорит об этом, без чувства превосходства).
Я такой правильный, ничего плохого никогда не делал. Это было так давно...
- Эта черта не мешала
твоей профессии?
- Сначала я не стремился открываться, а потом понял такую
фишку: есть персонаж, раз - за него спрятался и я уже не я. Вот тогда у меня
все начало получаться. Я вижу героя, главное, чтобы он подальше от меня был.
(Чуть смеётся). Потом это ощущение начало ломаться.
Несмотря на внешнюю правильность и добрый вид, Александра
привлекают роли "отрицательных героев". - У них обычно
есть внутренняя загвоздка, почему они такие, есть мощный идейный мотив. А
положительные персонажи - они такие все
прям...у меня было такое, что я не могу сыграть его, почувствовать, потому что
он какой-то идеальный. И я не представляю, как это играть, он какой-то правильный-правильный.
Наверное, у него тоже есть какая-то своя правда, почему он такой, может быть,
до неё просто сложнее добраться. Но это интересно. Надо добраться как-нибудь.
И при этом правильность бывает обманчивой. "В спектакле
"Чисто российское убийство" меня ввели на роль Алексея Карамазова. И
мне очень нравилась эта история, она меня очень цепляла как-то эмоционально и
интеллектуально. Казалось бы, очень набожный, добросердечный, верящий в людей и
любовь как таковую, как он приходит к тому, что можно и нужно убить такого
человека, как своего отца. Да, это странно, но в этом спектакле такое было и с
каждым персонажем это происходило. И видно это соединение, эта карамазовская
кровь - меня эта тема зацепила. Тема крови, то что все равно есть какая-то
генетика".
- Испытывал когда-то
ощущение, что не выходишь из роли какое-то время?
- Бывало, что остается шлейф. Ненадолго, но.. Недавно мы
играли спектакль "Раз, два, три" - социальная история, где я очень
мрачного типа играю и что-то прямо я так к нему подключился, так это было
мощно, он таким мерзким-мерзким получился. И я понимаю, что после спектакля у
меня что-то не до конца сходится. Настроение было такое, что "давайте я
сейчас ещё кого-нибудь убью" (без смеха, с полуулыбкой в голосе и без
всякой злобы).
Помню, был случай тоже с Алексеем Карамазовым: там актер,
Владимир Мойковский, один из основателей театра по ходу игры одной из сцен
Забыл текст. Его спрашивают, в чем дело, а он говорит: я засмотрелся, как
Галиев играет. Он смотрел на меня не как персонаж на персонажа, а на то, как я
работаю. Не все артисты, которые с тобой работают, но некоторые наблюдают и
потом тебе что-то советуют. У нас в театре все друг друга поддерживают, нет
такого, чтобы были склоки. Хотя может быть, я наивный и не вижу этого, но у
меня ощущение, что этого очень мало.
- Ситуация: тебе дают
роль, а ты понимаешь, что ты не хочешь с ней работать. Как с этим справиться?
- Идеалистически если говорить, то нужно искать, за что
зацепляться в персонаже, чтобы тебе стало интересно. У меня сейчас такое дело, что попался
персонаж, я вроде бы все понимаю, но не могу это прочувствовать, подключиться к
нему. В итоге я не чувствую, что мне играть, жанра, в котором ставится вся
постановка. Это несовпадение какое-то. Я пытаюсь зацепиться разными способами,
но не выходит. Не знаю пока, что и делать. (Виновато чуточку улыбается).
Я вообще люблю, когда в персонажах есть какая-то загадка,
скрытый мотив для их существования. И это интересно вскрыть, понять, что он не
просто так поступает. Одно время в неслучившемся спектакле работал над ролью
Иудушкухи Головлева. Он был такой мрачный персонаж, но мне было интересно
понять, что его толкает на такие страшные вещи. И когда нашёл это, я понял, что
через персонажа доказываю абсурдность этих мотивов. То есть они есть, но вы
посмотрите, к чему они приводят.
Недавно на съемках (мы снимаем короткометражку с одним
петрозаводчанином) делали сцену, где мой персонаж убивает своих друзей. Он
принёс пистолет и говорит, там пули ненастоящие, резиновые, вообще не парься,
пару метров - и они падают. А я на расстоянии метров двадцати от товарищей.
Спокойно целюсь в них... И одного подстрелил (смеётся). Попал в ребро он там
подскочил, кричал: "Ты говорил, что она не долетит!"
- Ты вроде бы такой
хороший парень, но тебя привлекают такие темные персонажи?
- Знаешь, да. (доверительно улыбается). Привлекают тем, что
у них обычно есть внутренняя загвоздка, почему они такие. У них обычно есть
мощный мотив идейный. А положительные персонажи
- они такие все прям...у меня было такое, что я не могу сыграть его,
почувствовать, потому что он какой-то идеальный. И я не представляю, как это
играть, он какой-то правильный-правильный. Наверное, у него тоже есть какая-то
своя правда, почему он такой, может быть, до неё просто сложнее добраться. Но
это интересно. Надо добраться как-нибудь.
ЮЛИЯ ТАПИО
