"Чем древнее инструмент, тем проще его изготовить. Есть известный персидский неист, который выходит на сцену с картонкой, сворачивает её, делает дырочки и тут же играет. Это мастерство". А теперь армянский дудук входит в число шедевров нематериального культурного наследия человечества ЮНЕСКО. И на его голос «идёт лишь тот, кому интересна жизнь его собственной души». Оказалось, что многим.
О том, что перед концертом будет практика стояния на гвоздях, я узнала минут за пятнадцать до начала... А через полчаса уже сидела и наблюдала за смельчаками, по лицах которых можно было прочитать всю палитру эмоций: от смеха до крика. Себе же пообещала, что выдержу и не сорвусь. «Размечталась» — шепчет внутренний голос, пока я смотрю на доску. Вдох-выдох, шаг, осторожно, вставать надо правильно, дабы не проткнуть пятку. Больно, но пока терпимо. «И глазами по наволочке лицо растекается, как по сковороде яйцо». Не в этот раз, Иосиф Александрович. Словно издалека доносится голос Аргишти о том, что первая минута — самая сложная, что девушки, особенно северные, сильные. Десять глубоких вдохов, боль отходит на второй план, но даёт о себе знать. Ещё немного, и всё кончится. Но не тут-то было.
Обещанное музыкантом «тепло в теле с распускающимся в животе цветком» больше напоминает попытки демона выйти из тела. Ты стоишь на гвоздях и пытаешься не зареветь, причём не горючими слезами, а криком раненого животного. «Сейчас ваше эго набрасывается на вас и пытается убедить, что всё плохо, всё страшно. Оно использует последние силы». Сила воли предательски спит в это время. Но через минуту и она даёт о себе знать. «Ещё двадцать вдохов!» — я начинаю судорожно дышать, стараясь делать это как можно медленнее. Через минуту ступни коснулись каменного пола… и тут же взмыли вверх. «Как ты?» — спрашивает девушка, когда я устроилась поудобнее на скамейке. Как-как... Трудно описать.
Что интересно, представительниц слабого пола было в разы больше, чем парней. Кто-то смеялся, кто-то пытался медитировать, одна вообще пританцовывала. Но колоритнее всех оказался мужчина, который простоял чуть меньше минуты под песенку Rammstein. Специально попросил включить.
Впитать в себя всё.
Длившаяся почти полтора часа пытка сменилась пятиминутным перерывом. И вот концерт начался... с одного условия: никаких аплодисментов. Совсем. Он посвящён памяти Степана Бородулина, директора «Убежища N1», музыканта, ушедшего несколько дней назад. Ему было всего 37 и «несколько часов, проведенных вместе в беседе, показали его как человека чрезвычайно доброжелательного, доброго и ратующего за творчество...» — тихо произносит исполнитель. Первая мелодия сразу же рубцует раны, давит на сердце и напоминает колыбельную. «Горе пришло». Дудук — действительно целитель души, но от слёз не спасает. Казалось, что он сейчас разорвётся от печали.
Однако светлая грусть уходит понемногу в сторону. Следующие ноты выстраиваются в простую картину: усталый путник неспешно бредёт по пустыне, ища приют от палящего солнца. Мелодии сплетаются воедино, образуя ряд иллюстраций. Поиграв какое-то время, музыкант рассказывает легенду о захвате персами крепости Тмкаберт. Отчаявшись переломить армян в открытом бою, слуга Надир-шаха идёт на хитрость. План его прост: обольстить жену армянского царя Алмаст и с её помощью открыть ворота в город. Ашуг рассказывает ей о великой любви своего господина, сулит мировое господство, соблазняет дарами, и тем самым сеет сомнения в душе царицы. Она решается на преступление. Но... Предательнице родины шах не доверяет. А тяжесть совершённого гнетет Алмаст, она бросает в лицо тирана слова, полные презрения и ненависти: «Татул мой — солнце боевого стана! Тебя красивее он и храбрей! Изменой женщины не брал он крепостей, не покупал побед своих обманом, врагов в открытой побеждал борьбе». Охваченная жаждой мщения, Алмаст поднимает на шаха кинжал. Её схватывают и ведут на казнь.
Сам Аргишти дал шутливый совет: «Прежде чем девушку замуж брать, надо её на гвозди ставить». Может, не так уж неправ он был?
Однако не только дудук в этот вечер завоевал слушателей. Вторым фаворитом — ней. Та же длинная трубка с дырочками и более низким глубоким звучанием. Попал он к Аргишти от незнакомого старикаА если добавить к этому игру на африканском барабане от Аркадия Соколова (участника группы Asketics и известного в Карелии перкуссиониста), представьте, какой коктейль вышел?
Все ваши радости и горести впитаны
Но самое прекрасное вовсе не это. Самое прекрасное — это пространство между последней нотой и наступившей тишиной.
Или стояние на гвоздях.
— Впервые вы услышали дудук в фильме «Гладиатор» и поняли, что это ваш инструмент. Почему?
— Это лучший из всех трансляторов чувств. Вообще, я по образованию пианист и барабанщик, но у меня не получается выразить то, что внутри меня хочет быть выражено. А с помощью дудука реализуются все порывы.
Я понимаю, что быть дудукистом и стоять на гвоздях — это две совершенно разные вещи, армяне вообще не понимают, зачем я этим занимаюсь. Я проповедую это как доброе дело: воспитание тела и духа, выброса огромное количество энергии. Собственно говоря, это измененное состояние сознания. Когда я встал на гвозди и почувствовал то, что вы ощутили сегодня, я подумал: господи, можно без всякого приёма внутрь делать что-то, что даёт совершенно здоровое ощущение удовольствия. И мало того, приносит проверенную тысячелетиями пользу. Это одна из практик, которые я навсегда включил в свою жизнь. Перед каждым концертом стою на гвоздях по десять минут, чтобы наполнится этой энергией.
— Сколько практикуете?
— Полгода. Недолго, да. За концерт в одном йоговском центре концерт мне гонорар дали гвоздями. Потому что я пока тусил в этом центре, я случайно на них постоял и мне понравилось. Я был готов взять их за любые деньги. Организаторы согласились.
Это обалденный стресс. Ощущения тепла в теле, распускающегося цветка в животе. Это жизнь, настоящая жизнь. Наше тело, оно закрепощается разными мыслями, зажимами, а гвозди активизируют все системы организма. Мы сами себя оздоравливаем. Какая разница, как это работает? Помогает, и хорошо.
— Мы раскрываемся через боль?
— Просто так получается: чтобы воздействовать на органы, нужно пережить боль. Рыбий жир — он же горький? А приходится мириться с этой горечью.
— Интересно, какой эффект будет, если одновременно стоять на гвоздях и играть на дудуке или нее?
Вопрос пришёл в голову и тут же вырвался на свободу. Неловко. Но Аргишти улыбается.
— Всё давно уже опробовано. Как вы заметили, стояние на гвоздях — это загрузка программы. Вы посадили семечко. Потом вы уходите с гвоздей, и оно начинает раскрываться. Весь эффект — он после. Я пробовал играть и стоять. Работа внутри настолько большая, что организму не до музыки. А вот после беру дудук в руки и энергетика из вырывается, как большой луч. И идёт вся в инструмент.
Стояние на гвоздях обостряет чувства, я же не просто так вас на них ставил. Оно делает пиксели чувств более частыми. То есть ваши чувства вам видны в лучшем разрешении. Вы их видите мелко-мелко и в цвете.
— Почему первая минута самая сложная?
— Потому что стресс. Взаимодействие с вашим эго, вашей служебной программой, которая звонит в звоночек, а воля говорит, что всё окей, — это запланированный стресс.
Война и мир, в общем. Хотя мне казалось, что пережить состояние, когда тебя раздирает изнутри, гораздо хуже. Хотя следующие три часа, по заверениям музыканта, должны быть самыми неповторимыми в жизни.
Так и получилось. Когда ещё в жизни удастся постоять на гвоздях, послушать дудук с неем и взлететь выше Арарата, при этом ощущая прохладу бетонного пола?
P.S. Дудук по-армянски «циранапох».
Благодарим Юлию Тапио за музыкальный репортаж и фото.
